В государстве осень. Дворники сгребают в кучи желтые рубли, похожие на листья. Горят золотые костры. А в Америке доллар еще совсем зеленый...

Снег и огонь. Россия. Страна, которая дала миру Ломоносова, Пушкина, Толстого. А спичек и мыла не дала.

Мы думали, государство богатое и все даст. Государство, во-первых, вовсе не богатое, и, во-вторых, ничего не даст.

Шорох шагов. Интернациональный долг закончился. Остался национальный долг.

Ветер и вздох. Мы стали больше ездить за рубеж, и даже киоскеры к обычному «Правды нет» добавляют «И За рубежом тоже».

Шаги. Блеск улыбки.

— Говорят, в ФРГ почти все есть.

— Почему «почти»?

— Очередей нет.

— Ну дожились! Мой сосед едет в Антарктиду, спрашивает, что мне оттуда привезти.

Осень. Вьется, вьется дым золотых костров.

— Вы знаете, говорят, Горбачев подвел.

— Кого подвел?

— Итоги обсуждения.

— Какая смешная страна...

— Странно, а раньше Горбачев у нас был самым прогрессивным.

— Так ведь раньше говорил он один.

Пустота паузы. Наша деревня такая маленькая, что Генеральный секретарь и Председатель Верховного Совета у нас один человек.

Мы созданы этой средой, напоены ею, горьковатым ароматом российской интеллигенции эпохи эс-эс-эс-эр.

— Почему все говорят, что у нас мало партий? По-моему, у нас есть даже одна лишняя.

— Ну в самом деле, если народ и партия едины, зачем нужна партия?

Какая смешная страна... Посмотрите на нашу интеллигенцию. Что вы видите? Правильно, ничего.

А вы думаете, легко уворачиваться между серпом и молотом?!

О, вековой плач российского интеллигента — «У нас правовое государство или шо?»

«Отче наш, иже еси на небеси...» До какого мракобесия нужно было дойти, чтобы в конце XX века верить в бога стало вольнодумством!

Коротко русское лето. Только февраль — и сразу октябрь.

У нас осень. Водопад тишины — и только строчки газет, строчки газет...

«Продолжается забастовка цементного завода, что уже принесло государству прибыль в 10 миллионов рублей».

«Наконец-то! Советские рабочие на 72-м году Советской власти объявили о прекращении забастовки».

Белые, желтые, красные...

«Постановление. Вернуть городу Ворошиловску первоначальное название — Хата хромого Васьки, козла».

Осень. Резко возрос тираж журнала «Навозные жуки и жужелицы». В годы застоя этот журнал — единственный — ничего не написал о Брежневе.

Дождь и улыбки.

— Недавно ученые исследовали, сколько может прожить человек без еды, одежды и жилья. Оказалось, один человек — три дня, а много людей — семьдесят лет.

— Но почему же колхозы недодали хлеба государству?

— Понимаете, все было хорошо, но тут вдруг пришла зима.

Какая смешная страна. Я не понимаю, как это может быть — народ бедный, а государство богатое.

Падают листья. Горят золотые костры.

Мы идем по земле. Мы — поколение, не запятнавшее себя в годы застоя. Не потому, что были против, а просто не успели.

Снежинки на щеке. Шуршат старые газеты.

«Пятая звезда Героя вручена товарищу Брежневу. Его тепло поздравили товарищи Горбачев, Рыжков, Шеварднадзе...»

Вечная память товарищу Брежневу — атомоходу и человеку.

Холод.

Мы ветераны этой революции 1905-1985 годов.

Снег.

Всякая революция непобедима, пока хоть кто-нибудь помнит, зачем ее делали.

Мы потрясли весь мир. Я бы даже сказал — заколебали.

Отойдите. У нас осень.