Шёл 1988 год. Моя служба в 11-ом Отдельном Кавалерийском полку заканчивалась, но завершение
это происходило весьма нетривиальным способом. Нас послали в командировку на съемки. Мы должны были сняться в конной массовке
фильмов "Бей-Барс" в Бухаре
и "Птица-память" в долине реки Или под Алма-Атой.
|
И так случилось, что когда мы с моим другом Агронским стояли в наряде, в этот день наступил один из самых знаменательных
дней в солдатской службе - 100 дней до приказа. По неписаным солдатским обычаям в этот день дембеля должны стричься налысо.
Причем, чтобы командование не придумывало, дабы пресечь эту традицию, ничего не помогает. Ни гауптвахта, ни наряды вне очереди,
ни лишение увольнений. А всё дело в том, что тот дембель, который пренебрег обычаем - тот лишается всех привелегий, положенных
дембелю по сроку службы. А страшнее, чем быть изгоем, пожалуй мало чего можно придумать.
|
Будни нашего переезда были разнообразными. Там был и "нас" - такая фигня, которая запихивается в нос и
оказывает наркотическое действие. Был и самогон, купленных у местных тетушек. Был и Вова Калюжный, который прилег
загорать на остановке, а очнулся, когда уже мимо проезжал на приличной скорости последний вагон. Он, как был без сапог,
кинулся догонять поезд, хотел закинуть сапоги в вагон, но попал ими в выглянувшего из вагона товарища, после чего благополучно отстал от поезда и
догнал эшелон только в Самарканде. |
И вот, сделаем прыжок во времени и окажемся уже на обратном пути со съемок в июле 1988 года.
Стою я в наряде по конскому вагону с Мишей Дудыдра по конскому вагону. И дело как раз происходит 20 июля -
то есть аккурат на мой день рожденья. А эшелон двое суток идет без остановки. А вагон-кухня движется с нами в
одном поезде, но попасть в нее на ходу для получения пищи нет никакой возможности. И вот мы двое суток так и прем через матушку-россию.
Хочешь - сено жуй, а хочешь - воду пей. Из конских бочек. |
А вечером Миша Дудыдра, бендеровец из Западной Украины, сказал мне с большой признательностью в голосе: "Спи, Илюха, всю ночь.
Отдыхай, товарищ мой. Я отстою за тебя положенные тебе четыре часа наряда в честь славного дня твоего рождения". И я уснул, как ребенок, закопавшись в теплое сено
и видя волшебные сны про дом, маму и Универ.
|